Не хочу никого отговаривать.
Кто-то считает, что происходящее в Казахстане настоящая брьба за свободу, а мародерство и погромы - провокация властей и заговор россиянцев. Хотите так думать? Ок.
У меня совершенно иное мнение по этому поводу.
Я сразу говорил и повторяю, что не понимаю происходящих в Казахстане процессов в той степени, чтобы анализировать ситуацию.
Я вижу внешнюю сторону событий и она мне сильно не по душе.
Более того, я усматриваю в происходящем сходство со всеми кровавыми и бессмымленными т.н. революциями. Вон, в соседней Киргизии каждый квартал переворот и раз в полугодие - революция. Каждый раз киргизы разносят полстраны на тряпочки и сажают себе на голову следующего демократа. Пока все разы смена первого лица происходит с одинаковым успехом.
Допускаю ли я, что могу ошибаться в оценке? Естественно! Буду рад ошибиться! Но пока все, что я видел, мало походит на торжество демократии.
Позволю себе опубликовать чужой материал, имхо, похожий на трезвое понимание ситуации.
https://polka.d3.ru/pro-kazakhstan-mnogo-neznakomykh.../
Здесь оригинал.
Несколько лет назад я дал зарок: не размазывать по своему фейсбук–профилю всякую актуальщину, наскоро слепленную в ком из только что вычитанных медийных заголовков.
но: Казахстан — это для меня не вычитанное.
Я там уж лет пять не был, но до этого — был, и пять лет, и больше.
По вкусам и интересам я вообще не с этой планеты, но если я что–то здесь знаю и понимаю, то это — Казахстан.
Или я вообще ничего не знаю и не понимаю.
****
... Я только — вот о чём: то, что "в Казахстане народ вышел на улицы и тд." не имеет никакого значения для народоулиц России.
Народы — это мысли Бога, (извините за Гёрдерову банальность), а мысли у Бога очень разнообразные.
Во–первых. В Казахстане действуют и часто доминируют интерсубъектные идентичности, которых в России нет, и быть не может, уже примерно тысячу лет.
Пребывание Назарбаева у власти — это постепенно нарастающее преобладание ру уйсун–шарпашты, который до того на протяжении столетий вообще не отождествлялся с властью.
Уйсун — это Старший Жуз, юго–восток, АлмаАта, монгольский этноген.
Сотворение Астаны, богдыханский титул Елбасы, перенасыщение всевозможным "нуром" на всех уровнях, и тд., — то есть яростная манифестация власти Старшего Жуза над землями Среднего и Младшего, — это на уровне миф–доминант ощущалось как вторжение, нашествие, оккупация.
Восприятие казаха — ещё более панисторично, чем мировосприятие россиянина: каждый казах отождествляется с определённой ветвью шежере, даже если понятия не имеет, что там, в шежере, написано; это предельно усиливает вертикальное, метаисторичное. — то есть эпическое, — восприятие актуалий.
Внезапный, и. главное, не мериктократичный, ничем не оправданный, (кроме наследия давно рухнувшего, в отличие от России, и весьма презираемого советско–казахстанского конструкта) прорыв к власти кара–суйеков шарпашты — привело к тому, что властные ру, до сих пор сохраняющие неосознанную квази–государственную героичную автоидентификацию "ак–суйек", — не свыкались с вторжением, а, наоборот, — постепенно как бы просыпались, (после столетнего советского этносоциального анабиоза).
В XXI веке в России нарастало привыкание к ситуации, а в Казахстане — наоборот, отторжение.
В Младшем Жузе (который я знаю по своим экспедициям) именно это вызвало резкие, по–настоящему вспугнувшие, — и совершенно иррациональные, непредсказуемые, — вспышки резистанса ру адай (наиболее прочно живущего в имажинэре своего героического эпоса).
Тлеющее перманентное возгорание в Жанаозене — ещё аж 1989, и далее — 2009, 2011, и вот сейчас, — всё началось именно там, — это Адай и сопредельные ру Младшего Жуза.
На юго–востоке — миллионный ру найман, традиционно преобладавший над ру уйсун; именно найманы в 2000х–2010х стали опорой салафитского вооружённого террора, — часто, как казалось, (и Назарбаев о том лично бормотал), — готового развернуться до уровня партизанской войны.
И тассавуфы, на самом деле. не отставали от салафитов.
На крайнем юге — непрерывно опасные для любой власти ру абак–керей, — которые ещё в 1940х создали собственное ханство в Монголии, у которых собственный эпический бонапарт, — Оспан–хан, — был ещё совсем недавно, в "гитлеровские времена", — породили такие фантасмагорические феномены, как тассавуфский "заговор сарбазов" (2016 год), в главе которого стояли афганские оралманы, то есть, — по нашей аналогии, — белоэмигранты–репатрианты, сыновья и внуки басмачей.
(Во главе — йасавийский пир Исматулла кари Абдул Гафар Максум, — не просто мистический экклесиарх, а — моджахед, афганский полевой командир, много лет воевавший против СССР).
То, что я перечислил — это, конечно, не все факторы, возможно, даже не основные.
Я — просто, — о том, что есть в Казахстане, или, например, в Чечне, и чего нет и никогда не будет в России или в Беларуси. О механизмах "выхода на улицу".
***
Казах живёт внутри эпоса; его герои — батыры; и это не воображаемые персонажи, а его непосредственные предки, в самом прямом смысле: в шежере перечислены все поколения от сподвижника Чингиз–хана до современного жителя какого–нибудь безлюдного городка Житикара (который у меня навеки отождествился с понятием "край света").
Россиянин (славянообразный, русскоидентичный) — живёт в сказке; его ориентир — Емеля со щукой в руке. А предков у него вообще нет, если не считать дедушки, который воевал не ради чести и славы, как батыр, а за советскую родину и Сталина.
Это если грубо и смутно.
(Чтобы изящно и убедительно, пришлось бы об этом книгу писать)."
Резюме.
Мы совершенно не знаем страну. Не понимаем ее уклад. Не можем понять межклановых отношений и вековых претензий.
Мы не осознаем, что мораль, побудительные причины, религиозные сдерживающие факторы казахов кардинально отличаются от наших. И нет единых казахов, есть разные племена и кланы, испытывающие друг к другу тысячелетнюю неприязнь.
Они не просто другие, для нас они - инопланетяне с иной мифологией, непонятной нам системой ценностей и незнакомой историей.
Все попытки натянуть нашу сову на их глобус бесполезны.
Пусть сами разбираются, а? Мне очень не нравится ввод в Казахстан чужих войск, но беспредел и убийства на улицах нравятся мне не больше.
Если кому-то нравятся, то с этим не ко мне.