Во вчерашнем репортаже из Работино газеты The New York Times обращает на себя внимание комментарий экс-советника министра обороны Украины Юрия Сака, который объяснил, почему украинские войска не оставляют даже невыгодных позиций, а продолжают упорно за них воевать, несмотря на критику этой тактики со стороны Запада.
Сак отметил, что "это важно для морального духа, поддержки населения, внутренней веры в наш потенциал победы. В какой-то момент символическое становится стратегическим".
На самом деле об этой тактике говорили и раньше. Но, пожалуй, впервые идея о не меньшей (а может, и большей) важности символически-политических факторов для украинских властей и командования, чем военно-стратегических, была артикулирована столь четко.
И логика в этом есть. В войне с Россией – намного более крупным и сильным противником, обладающим огромным ядерным арсеналом, - одна из главных задач украинского военно-политического руководства изначально заключалась в том, чтобы убедить общество и армию, что РФ отнюдь не столь сильна, как все это думали, а Украину поддерживают сильнейшие страны мира. А потому победа неизбежна. И такая "двойная формула" (против нас слабая, почти уничтоженная санкциями Россия с ворующими унитазы "чмобиками", а за нас вся мощь Запада) оказалась вполне эффективной с первых дней войны для поддержания воли к сопротивлению, не допустила деморализации армии, общества и элит и распространения среди них пораженческих настроений и мысли о бессмысленности борьбы.
Вера в победу максимально укрепилась после успехов украинской армии осенью 2022 года.
Но с осени 2023 года формула стала давать сбои. Контрнаступление ВСУ не принесло ожидаемых результатов. Россия сама начала наступать. Возникли проблемы с западной помощью. А ведущие мировые СМИ запестрели статьями о том, что Украина стоит на грани поражения. И хотя основной смысл этих статей, как правило, сводился к призыву к Западу резко нарастить помощь, а к Конгрессу США - перестать ее блокировать, на многих украинцев это оказывало гнетущее впечатление. Социологи отмечали, что опросы показали возросшее число считающих, что Запад устал от Украины, и что это прямо влияет на настроение людей и их веру в победу в виде выхода на границы 1991 года.
После падения Авдеевки и последующего отступления еще из ряда населенных пунктов возникла угроза, что вера в победу еще больше будет подорвана, поэтому вопрос удержания позиций любой ценой с политической точки зрения стал крайне важным. Задача – показать, что обвала фронта не произошло.
Именно это соображение, наряду с необходимостью подготовить линии обороны в тылу, во-много и определяет нынешнюю тактику ВСУ, когда бросаются резервы на удержание даже крайне трудных для обороны и стратегически не очень важных позиций. При этом постоянно идут контратаки, фактически по всему фронту завязываются встречные бои. За это военно-политическое руководство Украины часто критикуют западные СМИ, а также некоторые украинские эксперты, которые указывают на большие потери при такой тактике. Но, повторимся, у властей своя логика: не допустить распространения пораженческих настроений из-за потери одного населенного пункта за другим, особенно если их названия на слуху у всей страны.
В такой тактике может быть не только политическая, но и чисто военная логика: измотать противника в боях, обескровить его, подготовить резервы и бросить их в прорыв.
Но эта логика сработает только в том случае, если у ВСУ окажется больше резервов, чем у российской армии, либо если уровень потерь у армии РФ настолько выше, чем у ВСУ, что соотношение сил на поле боя изменится в пользу Украины.
Однако пока поступающая с фронта информация свидетельствует о нарастающем дефиците личного состава у ВСУ, что усугубляется проблемами с мобилизацией. И это признают фактически официально. В таком случае стратегия изматывания и обескровливания может сработать не в пользу Украины.
Мы подробно писали об этом, а также о том, какова может быть стратегия и тактика у российской армии.